Войти в образ - Страница 20

В дальней галерее зала находился помост. Невысокий, дощатый помост, в полроста, крытый черным вытертым плюшем, и в середине его крепился на распорках грубо сколоченный деревянный щит. На щите висел распятый человек. Скил узнал его. Это был тот самый собрат по штанам, которого давеча волокли по коридору угрюмые стражи. Истерическое чувство юмора никак не прибавило трупожогу уверенности в завтрашнем дне. И даже в сегодняшнем вечере… Тем более, что зал медленно наполнялся Подмастерьями, и шелест десятков ног ощутимо давил на Скилову вибрирующую психику. Девона глядел на них всех, растекавшихся по залу, глядел на бледные отрешенные лица в ожидании неведомого, на гибкие юношеские тела, и бормотал невнятно себе под нос. Скил пододвинулся, но расслышать смог лишь обрывок фразы, нечто вроде: «…разжигать костры или гореть на кострах. Небогатый выбор. Эх, мальчики, мальчики…»

Вокруг помоста суетились темные силуэты, зажигая свечи, стоящие на высоких подставках с укрепленной сверху крестовиной; свечи никак не хотели разгораться, руки зажигавших дрожали, окружающие Подмастерья вяло переговаривались, и когда внезапно наступила полная тишина – Скил ощутил некую несуразицу, неправильность в происходящем. Он не знал, как должен происходить готовящийся обряд, и что это за обряд, но сами Подмастерья-то знали! Знали, и тем не менее удивленно следили, как скрипит неразличимая до того дверь в тени помоста, как темнота открывшегося проема рождает двоих, выходящих из мрака к горящему под боковой аркой камину; и пляшущие сполохи огня выкатывают трехногий табурет, на который усаживается идущий первым, а спутник его опускается прямо на пол к ногам сидящего, подкручивая колки расчехленного инструмента…

Скил сразу сообразил, что пришельцы не подходят Подмастерьям по многим признакам; и прорезавшаяся сообразительность не доставила ему никакого удовлетворения. Возраст не тот, вон первый вообще старик, глядит ехидно, а тут все серьезные; и музыканта его бродячего, приятеля, жизнь трепала, да выплюнула, и чего он тут струны тянет – не видит разве, что не ко времени?! Потом камин загородили спинами всполошившиеся охранники, к ним подскочил Сырой Охотник – то ли наш, то ли другой какой, не разобрать под капюшоном! – и насторожившийся Скил с сожалением отметил, что сегодня ему придется довольствоваться лишь лохмотьями от чужих разговоров. Может, хоть покормят потом. Посмертно…

– …по каризам!

– Плевать. Посторонний при Говорениях недопустим. Сведем в Нижний ярус…

– Идиот! Они оттуда поднялись!… Ты знал раньше о двери? Я – нет. И по переходам шли, как у себя дома. Я – за паузу.

– Взятую паузу надо держать. А если они…

– Ерунда! Безумный вон тоже сам напросился. А мог уйти. И эти – сами. Они все там наверху с ума посходили. Конец света…

– Наверху? Так эти ж снизу вроде вышли, сам говоришь… Наверху – конец света, мы – посередке, а внизу – что? Начало?!

– Хватит! Беру паузу. Под свое слово…

Старичок на табурете привстал и успокаивающе помахал рукой спорящей охране. Ничего, дескать, продолжайте, продолжайте… Один из мальчишек машинально махнул в ответ, потом дернулся, с испугом посмотрел на собственную руку и сжался, косясь на Сырого Охотника. Тот с отсутствующим выражением лица отошел в сторонку.

– Слушай, Скилли, канделябры надо бы сдвинуть. Гляди – щит не в фокусе… У них тут что, никто вообще не соображает, что куда?!

Скилъярд не успел вникнуть в бред Девоны, а полоумный Упурок уже направлялся к помосту, и дошел, дошел! – и стража не тронула, и Подмастерья отвлеклись на неожиданных гостей, и даже чудной старичок ободряюще ухмылялся… Дошел, пододвинул три стойки поближе к центру – и замер, глядя на одного из Подмастерьев, через весь помост направлявшегося к распятому. Скил узнал ножик в руке Подмастерья, и кривой серпик у гарды аккуратно обнял запястья висящего. Тот обмяк на веревках, и человек с ножом подставил под струю, неразличимую на фоне черного помоста, тускло блестевшую чашу. Потом поднял чашу на уровень глаз и стал говорить. Он говорил, а Скила тошнило.

Он бился в спазмах, желудок отказывал в облегчении, и причудливые созвучия поставленного голоса Подмастерья выворачивали Скила наизнанку. Трупожог захлебывался сгустившимся воздухом, дышать было солоно и влажно – и вдруг все прекратилось. Скил в изнеможении опустился на пол и с трудом повернулся к помосту.

Чаша была пуста. Алые капли стекали с губ Подмастерья на одежду, стоявшие у помоста замерли в напряженном ожидании, человек на щите тихо умирал… Ничего не произошло. И ничего не происходило.

Скил подумал, что если это и есть легендарные витражи, слова, управляющие миром – то очень хорошо, что их время давно прошло, и лучше бы ему никогда не возвращаться. Не то половина людей на щитах сдохнет, а вторая половина им позавидует. Он вытер рот рукавом, оглядел себя, затем – зал. Руки-ноги вроде на месте, кровоглоты эти тоже лучше не стали, и стены не рухнули… Тогда – зачем?

– Зачем?

Вопрос принадлежал Девоне. Упурок уже успел забраться на помост и отобрать пустую чашу у разочарованно молчащего Подмастерья. Юноша глядел на Девону измученными глазами и не отвечал.

– Зачем? – переспросил безумец. – Зачем говорил?

Говорил… Сволочь ты, подумал Скил, при чем тут говорил – человек вон за тобой кончается, сейчас нас туда подвесят, а тебе язык всего дороже!… И меня втянул, купил на жалость, паскуда придурочная!… Нет, не купил. Сам купился. Сам, и нечего…

Как ни странно, но Подмастерье заговорил.